Герман Савченко

Да, тот самый Ник Кейв, который в 1996 году со своим альбомом  «Murder Ballads» заставил плясать даже уголовные элементы. Сам видел, как уркаганистого вида мужичок яростно выплясывал под звуки этого чудесного альбома. Ник – это неотъемлемая часть 90-х, и у меня с ним связано очень много всего хорошего и немного плохого. С  «ним» — это я погорячился, с его музыкой, так будет точнее, и очень хочется сказать больше о нем, что я с удовольствием и сделаю.

Массовая публика познакомилась с ним в конце 1996 года, когда только ленивый не видел клипа на песню «Там, где растут дикие розы», где  Кейв с Кайли Миноуг создали очень запоминающийся дуэт. Два уроженца Австралии очень эффектно дополнили друг друга. Но дуэт этот, честно говоря, изначально был странным.  Кайли – классическая поп-певица, без всяких сантиментов. Ник – человек андеграунда, мрачный музыкант. Рокер слился с попсой. Зачем? Только ли для массовых тиражей и популяризации? Или что-то другое? Скорее, все вместе. Кейв – музыкант неординарный, из редкой породы думающих музыкантов. Его отказ от номинации «Лучший мужской исполнитель» в 1996 году наделал много шуму. Премия вручалась MTV – это был расцвет клипмейкерства. Кейв сказал: «Я всегда придерживался мнения, что моя музыка уникальна и индивидуальна и существует вне владений, унаследованных теми, кто сводит все к примитивному подсчету. Я ни с кем не соревнуюсь».

Николас Эдвард Кейв родился 22 сентября 1957 года в городе Уорракнабил (штат Виктория, Австралия), в семье учителя языка и литературы Колина Франка Кейва и работницы библиотеки Доун Кейв, в девичестве Тредуэлл. Семья большая, у Ника есть два старших брата и младшая сестра. Ник вспоминает: «Сейчас во мне живет очень сильное чувство к Австралии, такое, какого я не испытывал ранее, когда жил там. И я себя действительно чувствую глубоко австралийским типом… Точнее – мельбурнским. У меня чисто мельбурнская чувствительность к вещам. Жители Мельбурна очень романтичны, само место рождает в них это чувство, что-то вроде печали».

Ходил Кейв в обычную мельбурнскую школу, после уроков посещал школу художественную. Ник вспоминал: «Когда я немного подрос, мой ныне ушедший отец решил, что настала пора передать сыну определенные знания. Мне было тринадцать, когда он пригласил меня в свой кабинет, закрыл дверь и начал декламировать великие кровавые строки из шекспировского «Тита Андроника» или из сцены убийства в «Преступлении и наказании» или целые главы набоковской «Лолиты». Отец вздымал руки, затем показывал на меня и произносил: «Вот это, мой мальчик, и есть литература!» и мне казалось, что ему придавало силы ощущение собственной причастности к некоему тайному знанию. Я сидел и слушал эти безумные слова, вылетавшие из его уст, будучи счастлив от того, что он пригласил меня в свой странный, ирреальный мир. Я замечал, что иногда отец терялся в этом потоке собственной творческой энергии, и, хотя отец подсмеивался над этим наблюдением, что он находил в своей любимой литературе Бога. Литература поднимала его, возносила над обыденностью, уносила от усредненности и продвигала к вечному источнику вещей. Тогда я еще не замечал, но иногда чувствовал, что, то, же самое проделывало со мной искусство, уносило меня от обыденности, защищало меня. Итак, я засел и начал писать очень плохие стихи».

Не лукавь, Ник! Тогда стихи твои казались тебе шедевром. Все пишут стихи в 10-15 лет, пробуют хотя бы один раз. Конечно, такое влияние отца сказалось на всем дальнейшем творческом пути Кейва. Но сам Ник говорил, что живопись занимала его куда больше, чем литература. Рисовал он так себе, своими рисунками старался привлечь внимание отца. Отец не поддерживал его художеств, а вот мать каждое очередное произведение Ника вешала на стенку. Если вы подумаете, что рос себе в Австралии такой скромный мальчик, весь в искусстве и творчестве, то глубоко ошибаетесь.

Из школы его выгнали со скандалом. Он с приятелем решил сорвать юбку с шестнадцатилетней ученицы, поспорив, что они уместятся в юбке вдвоем. Ничего себе споры у юных австралийцев! Вовремя подоспевшая учительница разогнала их с криком: «Прочь, маленькие насильники!»

Кейва спасло, что было ему всего 12 лет. Из художественной школы Ника выперли за картину, нарисованную как стилизация под откровенную порнографию. Кейв вспоминает: «Я изобразил согнувшуюся балерину и жирного качка, уставившегося на нее выпученными глазами. Патетика на уровне ниже среднего. Вот это и есть плохая живопись, очень детская, беспомощная. Но мне почему-то нравилось наблюдать, как мама вешает эту ерунду на стену в гостиной – такое извращенное наслаждение от одной мысли, что отец будет недоволен. Я всегда был уверен, что любая отрицательная реакция лучше эмоциональной пустоты».

Шаловливый мальчонка! Шалости не детские. Когда я наслушался Кейва до рвотного рефлекса, меня вдруг осенило на предмет того, с кем я могу его отождествлять. Вы будете удивлены, но Кейв – это жуткий замес Достоевского и Кафки. Он иногда напоминает мне какое-то жуткое насекомое с топором в лапках! Помните, как Великий Инквизитор у Достоевского: «Но если так, то тут тайна, и нам не понять ее. А если тайна, то и мы вправе были проповедовать тайну и учить их, что не свободное решение сердец их важно и не любовь, а тайна, которой они повиноваться должны слепо, даже мимо их совести».

Все творчество Кейва – это противоречие. Противоречие между мистиком и богоискателем. Бога он ищет до сих пор, поиски эти мага в нем не убили! Но вернемся в юность. Если стихи не пишутся, художество не идет, что остается молодому, творческому человеку? Отгадайте! Не получается? Сколотить рок-группу! Благо, единомышленник все время был под боком, соученик по колледжу, некий Мик Харви. Вместе они создали одну из самых мрачных пост-панк групп 80-х The Boys Next Door. В 1976 году молодая группа выступала в барах Мельбурна с Кейв-версиями прото-панк-композиций. В 1978 году к группе присоединился второй гитарист Роланд С. Говард. Своей гитарой он изменил звучание группы, появились элементы блюза и даже фри-джаза. Особенно выделялся экспрессивный вокал Кейва.

Группу заметили, вскоре с ними начал работать продюсер Тони Коэн, в 1979 году при финансовой поддержке Кита Гласса вышел дебютный альбом «Door, door». Записанная на этой пластинке песня «Shivers» («Мурашки») прозвучала в фильме «Космические псы». Песня стала популярной. В Австралии начался панк-роковый бум, нет, не из-за Кейва, просто совпало! На весь Мельбурн приходилось 5 панковских групп. Ник с группой давали по 4 концерта в неделю, с довольно большой аудиторией, до 500 человек собиралось. Кто-то «переслушал» песню «Shivers» и обнаружил строчку о самоубийстве. Песня была запрещена. Скандал поднялся невероятный! Группа решила изменить название и стала The Birthday Party. По некоторым данным, новое имя группы было выбрано в честь одноименной пьесы Гарольда Пинтера.

Воспитанный в религиозной семье, с отцом знатоком литературы, Ник обожал библейские темы. Темы эти он активно пропагандировал через свои песни. Но мы отмечали, что Кейв — это само противоречие. Он умудрился в 21 год крепко подсесть на героин. Кейв как-то откровенно высказался: «Наркотики? Алкоголь? Ну да, я пристрастен к ним, и проявляется деструктивное начало моей личности. Но в этом отвратительном хаосе я нахожу для себя и созидательное начало. О себе лично я никогда, по большому счету, не заботился. Героин – настоящая, великая вещь… Хе-хе-хе, я пошутил. Это была всего лишь шутка. Я всегда мог подняться и начать писать, вне зависимости от того, в каком состоянии находился. Думаю, именно это меня и спасло. Если бы я ничего не делал, употребление наркотиков могло перерасти все допустимые пределы, и… наверное, я бы просто умер. Мне не страшно и не совестно за мою жизнь. Есть только одна вещь, которая стоит у джанки на повестке дня – умрет он сегодня или нет. Да, я лежал в клинике, потому что на меня очень сильно давили – давил закон, и меня арестовывали множество раз, и выбор был таков – либо отправляться в клинику, либо в тюрьму, так что я всегда принимал единственно правильное решение. Алкоголь порой действует на меня очень хорошо, а иногда повергает в глубочайшее уныние. Он мешает мне коснуться тех вещей, целей в моей жизни, которые я преследую, теряю, нахожу, снова теряю. Я не уверен, что когда-нибудь смогу завязать с выпивкой…»

Страстная и страшная речь! Да, на всякий случай, джанки – это наркоман-героинщик, дальше уже «сосновый макинтош». Один из самых известных джанки — американский писатель Уильям Берроуз, очень уважаемый и почитаемый Ником Кейвом.

Альбом-дебют назывался так же, как и группа, «The Birthday Party», вышел он в 1980 на лейбле Missing Link. Группа изначально имела свое очень «чернушное» лицо. Грубый, животный вокал, саунд ломаный-переломаный, а местами жесткий, до невозможности слушать. А тексты-то, какие: все плохо, настолько отвратительно, что просто ужасно, настолько ужасно, что скоро мы умрем – и вы с нами. Такое нельзя было не заметить в 1980 году.

Заметили даже в Лондоне, и The Birthday Party переезжает в Лондон и попадает под опеку известного независимого лейбла 4AD.

В 1981 году Ник и группа записали альбом «Prayers on Fire», именно с этого альбома Кейв понял, что музыка – это навсегда.

The Birthday Party просто подмяла под себя английскую публику. Перебравшись в Лондон, они стали исполнителями готической и агрессивной музыки. Продюсер сингла  «Release The Bats» (1981 год) Ник Лоней вспоминает: «Это была одна из первых песен, которые я вообще продюсировал. Мне было тогда 20 лет. Позвонили из их звукозаписывающей компании 4AD в Лондоне и спросили, не хочу ли я работать с Birthday Party. Забавно, что мы отправились в студию после полуночи, потому что это было единственное время, когда было дешево. Все было сделано в студии звукозаписи, где в течение дня я был помощником продюсера на записи Фила Коллинза. Это было очень странное чувство, когда ночью я открыл дверь студии, и будто все летучие мыши устремились внутрь. Все было очень мрачно и яростно. Мы записали  «Отпустите летучих мышей» и бисайд  «Взлетать!» за одну ночь, и я чувствовал себя, будто поклонялся дьяволу. Я перешел на темную сторону. Они все были на героине, я думаю, но я сам был совершенно невинным. Мне казалось, что я работал с вампирами. Этот опыт до сих пор помогает мне попадать в готические ночные клубы. Еще одна причина, почему эта песня одна из моих любимых».

Критики были в восторге. В 1982 году выходит сильнейший альбом  «Junkyard», на этом альбоме группа достигла пика формы. Бескомпромиссный и дикий панк Ника Кейва полюбили многие. Кстати, название альбома переводится как «Наркодвор».

Да, я чуть не забыл. Учитывая успех в Англии, группа в конце 1981 года предприняла поездку в Америку. Вояж оказался неудачным. Американцы не поняли «The Birthday Party». Плюс был в том, что группа вернулась из Америки с культовой Лидией Ланч, о которой я уже писал, рассказывая о Генри Роллинзе. В 1982 году вышла совместная пластинка «Drunk on the Pope’s Blood / The Agony is The Ecstasy», где отведенная Тhe Birthday Party сторона запечатлела не что иное как «16 минут сущего ада».



Духовная атмосфера Лондона не устраивала парадоксального и противоречивого Кейва. Он вспоминает: «У меня всегда было это невероятное чувство, что я тут чужой, самозванец, что я должен быть где-то не здесь. Наверное, если бы англичане узнали мое действительное отношение к Англии, они бы вздернули меня на ближайшем дереве».

Кейва, наверное, на генетическом уровне тянуло в Западный Берлин. Почему на генетическом? Как оказалось, отец Ника вовсе не Кейв, а урожденный Фойхтланд, переехал из Германии в Австралию перед самой войной и сменил фамилию на Кейв. Какие интересные повороты! Представьте – Ник Фойхтланд! Необычно и непривычно, и все-таки Кейв куда круче, чем Фойхтланд. В ноябре 1982 года группа перебирается в Берлин.

В Западном Берлине происходит знаковое знакомство Ника с Бликсой Баргельдом, который играл на гитаре в экспериментальной и очень-очень странной группе Einstürzende Neubauten. В этой группе можно было все!

Ник вспоминает: «Первый раз я увидел их на голландском телевидении. Было это в 1982 году. The Birthday Party с серией концертов выступала в Голландии, и это случилось уже почти под самый конец тура – мы все были на волосок от смерти. Только я собирался навсегда покинуть наш скромный, но гостеприимный отель, как вдруг странный гипнотический звук, коварно соблазнительный, неотразимо гениальный выплыл из комнаты, где стоял телевизор. Эта злобная мелодия потащила меня, и когда я вступил в комнату, откуда она исходила, увиденное на экране перечеркнуло все потрясающие звуки, которые я слышал. Через несколько месяцев, когда The Birthday Party переехали из Лондона в Берлин, мы познакомились с Einstürzende Neubauten (E.N.) и стали друзьями. Они просто «великая» группа, и я употребляю это слово в классическом смысле. Лично для меня их сущность кроется не в необычной игре на музыкальных инструментах – хотя и это имеет ортодоксальные корни. Что делает E.N. великими в моих глазах, то же самое, что делает Джонни Кэша или Velvet Underground, Джона Ли Хукера, Suicide, Элвиса, Дилана, Stooges великими. Все они — первопроходцы».

Пластинка «The Bad Seed» стала последней и, по мнению многих, лучшей работой  The Birthday Party. Группа не выдержала своего же напора, сгорев дотла в собственном пламени.

В том же году Кейв принял участие в записи альбома «Burnin’ Ice» западногерманской группы Die Haut, после чего собрал фантастическую, величайшую группу The Bad Seeds. Каков состав! Мик Харви, Анита Лэйн, Барри Адамсон, Хьюго Рейс, Эдвард Клайтон-Джонс и сам Бликса Баргельд – лидер E.N.! Кейв говорит: «Бликса всегда живет в своем собственном мире. Он играет только то, что необходимо, понимая красоту экономности и строгости стиля. У него очень скверный характер – если он вдруг захочет прекратить игру посреди песни, чтобы снять куртку – он так и делает. И все же я его люблю и как гитариста, и как человека».

Да, название группы очень интересное. Дословно оно переводится как Ник Кейв и дурные семена. Дурное семя – идиоматическое выражение, близкое к русскому «дурная кровь» и означающее «испорченного от рождения». По одной из версий, название заимствуется из фильма Мервина Лероя «Дурное семя».

Группа быстро подписала контракт с Mute Records и выпустила в июне 1984 года альбом «From Her to Eternity». Альбом получился именно таким, какой давно хотел сделать Кейв – медленный, тягучий, вязкий блюз с таинственными гитарами и приглушенной, затухающей ритм-секцией, предоставил его вокалу донести до слушателей всю свою боль, горечь, страдания.

Вскоре Хьюго Рейс и Эдвард-Клайтон Джонс вернулись в Австралию, Анита Лэйн сделала выбор в пользу сольной карьеры, классный альбом вышел у нее в 1993 году «Dirty Pearl».

В 1985 году в Западном Берлине группа выпустила мрачнейший альбом «The First Born is Dead». Готическо-блюзовый альбом, замешанный на библейской мифологии и любви Кейва к великому Элвису. Песня «Tupelo» – прямая отсылка к жизни Пресли, а другая известная песня «Blind Lemon Jefferson» посвящена легендарному исполнителю блюза, одному из столпов американского фолк-блюза, «Слепому Лимону» Джефферсону. «Tupelo» имела определенный коммерческий успех и была выпущена отдельно для американского рынка. Следующий альбом решили сделать полностью из каверов. Он вышел в 1986 году под названием «Kicking Against The Pricks». В числе композиций – легендарная «Hey, Joe!”, исполненная Кейвом просто блестяще. Очень удался кавер песни «The Singer» Джонни Кэша. Став постарше лет на 10, Ник разоткровенничался: «Цитировать Библию я сейчас не стану, хотя это не так уж сложно. Не хочу. Я много чего читал на эту тему, все это оказало огромное влияние на мою жизнь, но мне трудно объяснить, где мое место во всей этой иерархии… Я – старый рок-н-ролльщик. Приобщаюсь потихоньку к духовности, как и все престарелые рокеры. Мы все становимся такими, и я — не исключение, с бутылкой в одной руке и с Библией в другой».

Следующий альбом «Your Funeral – My Trial», выпущенный тоже в 1986 году, одно время Ник Кейв считал лучшим. Особенно ценит Ник песню «Stranger Than Kindness», написанную Бликсой Баргельдом и Анитой Лэйн. Кейв восторженно говорит: «Мы действительно что-то уловили. Мы обнаружили, что это очень красиво – тонкие, странные, абстрактные виды песен, которые я люблю. «Stranger Than Kindness» — одна из моих любимых песен Bad Seeds. Она неземной красоты, и я думаю, это в значительной степени потому, что я не имел никакого отношения к ее написанию. Я имею в виду, что не понимаю ее слишком уж хорошо, и она остается загадкой для меня. И я очень хочу сказать об игре Баргельда на гитаре в этот период – у него был план сделать такой звук гитары, чтоб она звучала как что угодно, кроме гитары».

Альбом наполнен энергией и страстью, а лирика Кейва еще более укрепила его позицию как певца обреченности. Bad Seeds четко дали понять, что хотят делать более разноплановую музыку, в альбоме присутствуют элементы кабаре, композиция «The Carny».

В 1987 году произошла смена гитариста, Барри Адамсон решил заняться сольной карьерой (сольники – великолепные! Очень рекомендую – прим. авт.). Новым гитаристом стал американец Кид Конго Пауэрс, опытный музыкант, игравший в The Gun Club, The Cramps и Fur Bible. Его гитара разнообразила звучание альбома «Tender Prey», вышедшего в 1988 году. Альбом получился очень лиричным и задумчивым. В этот период большинство музыкантов группы отчаянно боролось с наркотической и алкогольной зависимостью. Выделяются 2 песни. «City of Refuge» – одна из самых зловещих песен Bad Seeds начинается с одинокой гармоники, переходящей в барабанный грохот и скрежет гитар. Кейв превращает историю о ветхозаветных городах-убежищах в свирепое посвящение Берлину – своему тогдашнему дому.

Что касается Берлина, то в 1987 году Bad Seeds в полном составе снялась в фильме культового режиссера Вима Вендерса «Небо над Берлином». Они появляются на экране в амплуа некоего анонимного андерграундного состава, играющего камерный «сейшн». В титрах ни группа, ни имена музыкантов не указаны. Вторая песня «The Mercy Seat» – квинтэссенция творчества Ника Кейва. Все любимые темы: Бог, преступление и наказание, прощение и воздаяние. Настоящая библейская мощь стиха, которая доступна даже смертнику, ждущему неминуемой кары. У многих знакомство с Кейвом началось с этой песни. Артемий Троицкий показал клип на эту песню в «Программе А». Лично я чуть со стула не упал. Кто это? Как не знаю? Многого я еще не знал, бормотал долго, не мог прийти в нормальное состояние довольно долго. «Mercy Seat» является одной из великих песен прошлого века. К прослушиванию – обязательна! В этом же году Кейв пробует свои силы в кинематографе, выступает в качестве композитора и одного из сценаристов фильма Джона Хилкоата «Ghosts Of the Civil Dead» («Призраки умерших для общества») о жизни и смерти в австралийской тюрьме. Ник также появился в эпизодической роли. По поводу фильма Ник высказался очень кратко: «Я давно задумывался о том, что тюремная система, в основе своей, порочна и несправедлива. И чем дольше я работал над сценарием, тем четче осознавал, насколько же она несправедлива на самом деле. Данный конкретный фильм – это настоящее политическое заявление, хотя менее всего я известен как раз своими политическими заявлениями».

Помимо кино, Кейв пробует свои силы в большой литературе. В 1989 году он заканчивает работу над романом «And The Ass Saw The Angel» («И узре ослица Ангела Божия»), который в 2001 году был издан и на русском языке в переводе Ильи Кормильцева. На сегодняшний день он издан на 36 языках!

Кейв писал роман на протяжении 3 лет. Вдохновением служил Ветхий Завет. Смесь мистического триллера и психоделической драмы нашла своего читателя. Критики приняли роман восторженно. Кормильцев (к сожалению, его уже нет с нами) называл роман «самым талантливым экспериментом в области литературы из всех, предпринятых музыкантами».

Добавлю, что прочитал роман с удовольствием, хотя надо привыкнуть к мрачному и тяжелому слогу Ника Кейва. Кейв не только хороший литератор, но и сведущий теолог. Ник рассказывает: «Я читаю много теологических книг. Они всегда очень плохо написаны, сюжет скользкий, но я уверен: все наши проблемы происходят от того, что люди общаются друг с другом один на один вместо того, чтобы всем миром бороться против несправедливого устройства общественных институтов. Меня всегда интересовали энергетические вампиры, способные забирать чужую энергию. Я продолжаю думать, что в Библии было настоящее Послание – Христос пришел как Спаситель, и его послание могло спасти мир, потому что оно было демократичным и не связанным земными вещами – в нем содержалась идея равенства. Не понимаю, как это послание может работать в нашем обществе, основанном на неравенстве и алчности. Но я обрел новый духовный оптимизм, всегда спасающий меня в те моменты, когда бывает очень трудно что-то воспринять умом».

Мировоззрение Ника очень сильно менялось. В 2010 году он высказался: «Я не религиозен, я не христианин, но я оставляю за собой право на веру в возможность существования Бога. Это попытка доказать то, что доказать невозможно… Я критически отношусь к официальным религиям, к тому, сколько разрушения они приносят. Но как музыкант и как творец, я считаю, что мне без этого не обойтись – без частички божественного, которая пронизывает насквозь мои песни».

После завершения довольно успешных гастролей в поддержку альбома «Tender Prey» The Bad Seeds покидает Западный Берлин и направляется в Сан-Паулу, Бразилия.

В Сан-Паулу группа записала очень сильный альбом «The Good Son». Кейв говорит: «The Good Son» — это чистая романтика. Этой пластинкой мы совершенно оборвали все связи со всем происходящим вокруг. Мы больше ни на что не реагируем». Альбом получился очень лиричным, без диссонансов и вокальных надрывов. Наверное, он получился таким за счет двух главных обстоятельств. Первое – группа прибыла в Бразилию чистой. Не после душа, а излеченной от наркотического дурмана. Второе – Кейв нашел свою любовь, бразильскую журналистку Вивьeн Корнейро, которая 10 мая 1991 года родила ему сына Люка. Официальный брак они не заключили.

Все девять песен в альбоме – небольшие притчи в духе современного «средневековья», положенные на музыку, уходящую в дремучий дельта-блюз.

Моя любимая песня на альбоме, созвучная с названием — «The Good Son» — такая безысходность прет,  даже радостно становится, что не с тобой все происходит, а с Авелем и Каином. Великолепная песня «The Ship Song», настоящая романтическая баллада. Кейв говорит: «В то время я действительно пытался написать кучу классических песен о любви – потому что я люблю такие песни. Меня всегда поражали люди, которые могут написать песню, проникающую в сердца людей. И я не знаю, получилось ли у меня что-то подобное. Что думает об этом группа? Ну, вообще-то изменения происходят не сразу, верно? Они даже не поняли, что творится, пока не обнаружили вдруг, что собираются на сцене и играют полтора часа одни баллады!».

Не забывайте, что Ник пребывал в состоянии полного счастья. Альбом и вышел счастливым. Кейв долго не может пребывать в одном состоянии, долгое счастье ему не с руки. Следующий альбом «Henry’s Dream», выпущенный в 1992 году, принес Кейву и группе первый настоящий коммерческий успех. Сам Ник был недоволен результатом: «Отличные песни, оригинальная концепция – нам хотелось создать настоящий шедевр, а продюсер превратил все это просто в хороший рок-альбом. Звучание должно было быть предельно грубым, жутким и агрессивным, с использованием преимущественно акустических инструментов, но, к сожалению, продюсер мыслил слишком стереотипно. Хороший рок-альбом – этого нам хотелось меньше всего!» Вот так! Вот так сукин сын! Альбом – безусловный шедевр, а он продюсера обвиняет! Опытнейший продюсер Дэвид Бриггс применил технику записи «live-in-the studio» (живое выступление в студии), так он писал великого Нила Янга.

Melody Maker поставил альбом на 7 место в списке лучших альбомов 1992 года, 9 песен, 9 великолепных музыкальных новелл, диких и брутальных. Группа играет вдохновенно, с огоньком, Кейв в ударе, блестящий альбом больших музыкантов!

Это мой первый Кейв, услышанный в формате CD. После первых прослушиваний был душевный запой. В «штопор» вошел сильнейший! Еле очухался, проникся сильно. Настроение альбома совпало с личным, такие вещи не забываются! Прошло 25 лет, мнение не изменилось – гениальнейший альбом!

Тур «Henry’s Dream» состоял из 55 концертов, по итогам которого был выпущен концертный альбом «Live Seeds» (1993 год). В дорогом издании, помню, классно изданную книжку фотографий. Все сделано с душой и любовью. Здорово! Весной 1993-го Кейв поселился в Лондоне. В Бразилии, по его мнению, работать серьезно невозможно. Наработал он великолепно! Выпустил альбом, который, по мнению большинства, превзошел «Henry’s Dream». «Let Love In», вышедший в 1994 году – это работа психиатра, а не музыканта. Уж больно далеко Кейв залез к нам в черепные коробки, сердца и души. Препаратор человеческих душ, не иначе!

Запись альбома стартовала в сентябре 1993 года. Музыканты четко представляли себе, каким должен получиться их будущий альбом. Зловещий и взрывной, чувственный и отчаянный, наполненный первобытным драматизмом.

Все 10 песен – подарок для меломана. «Do You Love Me?» – одна из моих фаворитов. Песня о любовном безумии, очень честная песня о любви. Клип снимался в Сан-Паулу. Все травести, бармены, проститутки – настоящие, реальные жители Сан-Паулу. Если вы не знакомы с творчеством Кейва, посмотрите этот клип в первую очередь. Сразу поймете, ваш это исполнитель или не ваш. На последней песне альбома «Do You Love Me? Part Two» Кейв рассказывает о совращении малолетних. «Случалось ли со мной что-то подобное в детстве? Ну, в общем, да. Хотя, конечно, не так, как об этом написано в песне». Есть спрятанный шедевр – «Thirsty Dog», Кейв там нараспашку. Вся правда о себе грешном. Исповедь алкоголика, постоянно раскаивающегося и продолжающего гнуть свою линию «бухарика». «Я сожалею, что вечно пьян, мне жаль, что существую. И когда смотрю в твои глаза, я понимаю – ты сожалеешь тоже».

Борьба с наркотическими и алкоголическими демонами происходит всю жизнь. Для нас, для широкой общественности, для фанатов он постоянно твердит: чист, излечился, свободен от пут дурмана и так далее. И хорошо, что так. Свободен! Люди с таким психотипом от таких проблем никогда навсегда не уходят, самоустраняются на время.

Вернусь к вопросу религиозности Кейва. Его познаниям в области теологии, полнейшей истовости в вере могут позавидовать многие служители культа. Но на вопрос о вере в Бога Кейв сегодняшний ответил: «В общепринятом понимании? Нет, не верю. Религия – это плод воображения. Сама идея веры не так уж гениальна, она ограничивает. Хотя историю о Христе я нахожу невероятно трогательной, а Евангелие – впечатляющим. Но первое, что выветрилось из меня, когда я бросил наркотики, это вера в Бога. Я просыпался с жуткой ломкой, шел в церковь. Мне было чертовски плохо, но я сидел там, потел и слушал проповедь. А потом не выдерживал, убегал домой, пускал по вене и уговаривал себя: «Я веду вполне гармоничный образ жизни». Правда, то, что мы ищем смысл за пределами себя – очаровательная человеческая черта».

Тем временем альбом «Let Love In» cтал самым коммерчески успешным, достиг 12-го места в хит-параде Великобритании, для такой музыки – феноменальный успех!

Меня всегда очень интересовало, как происходит творческий процесс у больших музыкантов. Ник Кейв не исключение. Литература, Религия, Любовь – три кита его творчества, три светлых кита. Есть еще темные киты, которые периодически уходят на глубину, скрываются. Периодически выныривают, света и воздуха хочется. Эти киты Кейва я  характеризовал – алкоголизм и наркота (самая тяжелейшая). О влиянии алкоголя и наркотиков на творчество написано огромное количество книг, статей и т.д., не буду зацикливаться на этом. Хочу остановиться на рабочем месте. Да, обычном рабочем месте творца. Сам Кейв очень подробно рассказал об этом в мартовском 1995 года послании Bad Seeds. «Я полагаю, о художнике можно сказать многое, судя по тому месту, где он работает. У меня есть стол и компьютер. На стене, над столом висит прекрасная большая репродукция, изображающая Христа, окруженного детьми. Он учит их, поддерживает, его руки простираются к ним. Над этой репродукцией висит другая, поменьше, копия «Распятия» Грюневальда.

Здесь Христос – истерзанный мученик, но и наклон его головы в терновом венце, и его разверстые руки перекликаются с той  ясной картиной, изображающей Христа среди детей. Я люблю эти картины, и они у меня уже много лет.

Слева от изображений Христа  приколота  фотография «Пса дьявола» — Джеймса Эллроя (James «The Demon Dog» Ellroy) и его любимого бультерьера Барко, недавно подписанная самим Эллроем. Я побывал на его вечере в Ватерстоуне месяцем раньше, писатель пригласил меня и еще целую толпу журналистов пообедать с ним. Он был одет во все черное и несколько безумно, напыщенно говорил, что рок-н-ролл это не что иное, как «упорядоченное восстание», но был до того снисходителен, что даже выразил свое восхищение моей песней «Till The End Of The World». Джеймс Эллрой – великий американский автор детективов, возможно, единственный автор, написавший что-то ценное в этом, по определению, скучном и занудном жанре.

Справа от изображений Христа – небольшая фотография Джона Ли Хукера (John Lee Hooker), довольно мрачная. Джон Ли Хукер, как многим из вас известно – мой любимый блюзмен, и он продолжает оказывать на меня влияние. Я знаю, что достал им всех за эти годы, но послушайте его превосходную песню «When My First Wife Left Me» (моя любимейшая песня всех времен) и вы поймете, почему он мне так нравится.

Итак, Иисус, Джеймс и Ли – святая троица. Старые, проверенные друзья, с которыми я видел и хорошие, и плохие времена. В стороне от этих гигантов наклеены софт-порно картинки, полезные в своей бессмысленности и бесполезности. Прекрасный черно-белый портрет Дианны  (девушки из одноименной песни), ее губы накрашены, ее лицо измазано косметикой, портрет сделан талантливым австралийским фотографом Биллом Хенсоном (Bill Henson). Кроме того, на стене висит пара стихотворных произведений, выдранных из книг «Lay Your Sleeping Head My Love» великого поэта У.Х. Одена (W.H. Auden) и «Фуга смерти» еврейского самоубийцы Пауля Целана (Paul Celan).

Вот так, друзья, выглядит комната, где я работаю. Делайте с этим что хотите. Здесь я провожу большую часть своего времени. Последнее время я работал над сборником кровавых баллад и, похоже, к концу года мы собираемся снять фильм по нему, так что вряд ли этот проект увидит свет до начала 1996 года».

Впечатлило? Меня очень. Казалось бы, мелочи, бытовуха, но все великое состоит из мелочей, и описание рабочего места Кейва характеризует его намного больше, чем сухие строчки в рок-энциклопедиях.

В 1995 году Ник Кейв осознал, что его творчество приобретает большую агрессию и сделал, казалось бы, странный шаг. Он собрал все свои самые кровавые и жуткие песни, которые, по разным причинам, не включил в предыдущие альбомы. Основная причина – чувство страха, уж больно песни мрачные. Создать на базе такого криминально-кровавого сборника большое концептуальное произведение. И создал! В 1996 году выходит легендарный альбом  «Murder Ballads», очень разноплановый, с кучей приглашенных музыкантов. Альбом, с которого и началось повальное увлечение Кейвом. Ник стал мейнстримовым артистом и музыкантом, его узнавали все. Наступила эра «кейвомании». Два клипа на песни с этого альбома «Henry Lee» – дуэт с Пи Джей Харви и, особенно, «Where The Wild Roses Grow» с поп-звездой Кайли Миноуг разорвали публику в клочья. Дуэт с Кайли Миноуг крутили телеканалы в Москве, Киеве, Хабаровске, Одессе, Перми, Минске – везде! Кейв с этой песней неожиданно стал поп-классиком. Самое парадоксальное, что тексты песен альбома – одни из самых кровожадных за всю историю музыки! Дотошные критики подсчитали, что количество смертей на 10 песен альбома составляет 65! Среднее число 6,5 смертельных исходов на 1 песню! Караул и ужас! И это – мейнстрим? Да, самый натуральный! Кровь стала в страшном почете. Квентин Тарантино превратил убийство в комедию, а потоки крови смотрелись, как клюквенный сок, растекающийся из надорвавшегося пака. Весело? Нет, страшно! Поклонник Ветхого Завета выплеснул свою внутреннюю кровожадную сущность, тщательно скрываемую годами, и общество его поддержало. Альбом вошел во многие чарты, массово звучал во всех, даже далеких от музыки, местах. Получил великолепную прессу, даже «Нью-Йорк Таймс» дала очень хвалебную рецензию.

Мое маленькое мнение – великий альбом! Из тех, которые должен послушать каждый. Именно такие альбомы и называются «культовыми». Все сделано на самом высочайшем уровне, все баллады просто превосходны. Мелодичны и загадочны, простые и со сложнейшими мистическими интонациями. Я его периодически переслушиваю и всегда открываю что-то новое. Есть в этих балладах что-то непонятное, уводящее от обыденности.

Очень важные мысли Ника Кейва об альбоме: «Настоящий мотив для убийства не всегда соответствует содержанию. В балладе об убийствах есть своя внутренняя логика, собственный романтический фанатизм, определяющий каждую песню. Меня увлекла идея сделать пластинку, которая рассказала бы множество историй с ограниченным эмоциональным контекстом. Я сел и написал все песни как академические упражнения, но теперь начинаю понимать, что мой собственный стиль отличается от традиционного формата. Некоторые песни на пластинке представляют собой вульгарные упражнения в жестокости. Есть нечто привлекательное в том, чтобы помещать жестокость в тех или иных созданных тобой персонажей. Это как игра в кубики».

Ничего себе кубики! Цитата из песни «Стаггер Ли»: «Стаг вытащил свой кольт и в голову ему влепил четыре безвозвратных сувенира…»

И очень личное от Кейва: «Убивал ли я когда-нибудь? Нет, хотя, вероятно, способен. Как и все, полагаю. Только у меня всегда были отдушины для выражения всех, даже самых экстремальных чувств. И, кроме того, я слишком сочувственно отношусь к человечеству и к понятию человечности. Если хочу с кем-то свести счеты, для этого есть бумага. Иногда я намеренно использую творчество с дурным умыслом. Это мой личный способ мстить. Наверное, я не смог бы убить человека физически, но в состоянии растоптать и уничтожить его в песне, выпустив наружу того демона, который сидит у меня внутри».

Честно сказано и по делу, главное. После таких музыкальных откровений удивить было очень тяжело. Ник удивил. Альбом 1997 года «The Boatman’s Call» вышел спокойным и грустным. Всю свою темную сущность, ярость и гнев Кейв выплеснул на предыдущем альбоме. Критики захлебывались от восторга, исповеди Кейва под фортепиано многим пришлись по душе. Тон альбома мрачный и минималистический. Многие песни альбома посвящены любимым женщинам Ника. Наивысшим достижением Кейва в жанре фортепианных баллад признана песня «Into My Arms». Песня написана Ником после тяжелого, болезненного разрыва с Вивьeн Корнейро, а потом с Пи Джей Харви. Эту песню Ник пел на похоронах давнего друга еще с Австралии, вокалиста INXS Майкла Хатченса, покончившего с собой.

Вот на этом эпизоде я с Кейвом и распрощаюсь.